|
Регистрация | Изображения | Справка | Пользователи | Календарь | Игры | Поиск | Сообщения за день | Все разделы прочитаны |
|
|
Просмотров: 48295 Ответов: 41
|
Опции темы | Опции просмотра |
|
07.08.2011, 13:44 | #1 | ||
Неактивный
|
Любовь Крутицкая (Taiwana) Рассказы
Босоножка
Рассвет над Бровками занялся тем серебристо розовым сиянием, какое на Новгородчине бывает только в конце марта, когда весна робко приближается к порогу, стучится, но зима еще не пускает. И уныние кругом от засидевшейся старухи-зимы: снег грязный, лежалый, деревья понурые, уставшие. И лишь на рассвете сердце радуется, и дышит душа, в предчувствии перемен. Сережка проснулся на рассвете. Сквозь неплотную шторку увидел розовую полоску и подумал: «Все, сегодня решусь!» В кухне уже чем-то грохотала Татьяна, мачеха, и Сережка с раздражением подумал, что сейчас начнется. А оно, и правда, началось. - Сынок? Ты проснулся? – Татьяна приоткрыла дверь , просунула голову. – Чего рано-то? - Не спится, - буркнул Сережка. И, раздражаясь почему-то от ласкового мачехиного тона, прибавил. – И не сынок я тебе. Татьяна привычно опустила глаза и вышла. *** Мамка умерла сколько? Лет шесть назад? Сережка никогда не помнил точно и считал, отталкиваясь от собственного возраста: мне сейчас 13, значит три года назад, теперь 16 – значит шесть… Спустя два года как похоронили мамку, батя привел Татьяну, посадил в зале, сказал: «Сергей, привыкай. Будет с нами жить, как в деревне без бабы? Никак нельзя». Сергей привыкать не собирался, но открыто и не придирался к мачехе, на людях был вежлив, наедине равнодушен или раздражителен. Татьяна поначалу все вертелась вокруг, ухаживала, сюсюкала даже, потом перестала, лишь изредка смотрела с ненавистной парню нежностью и грустью. Сережка так решил: дотерпит, школу окончит, поступит в путягу, уйдет тогда. Но вот и школа уж почти год как окончена, в путягу не попал – в больнице валялся, а больше пока в деревне делать нечего. Тут Татьяна и принялась уговаривать, мол, шел бы к бате, вождению или еще чему поучился, чего зря сидеть? До лета далеко, поступать нескоро, а лишняя копейка в доме не помешает. Зачем Сережка «встал в позу», он, пожалуй, и сам не мог сказать… Ну вот чего она лезет, а? Воспитывает! Зудит все под ухом, бесит! И все ж так ласково, все сю-сю! Если б прикрикнула когда или подзатыльника дала, Сережка бы сразу ушел, ни минуты бы не остался. Но мачеха не кричала к его досаде. Решение уехать созрело, когда пообщался он с заезжем питерцем. Ехал мужик в Окуловку зачем-то, да застрял в ноябрьской скользи дорог, батя его трактором вытягивал, а Сережка рядом крутился. Дело к ночи было, пустили заезжего ночевать. За столом батя с мужиком выпили по сто, разговорились, а Сережка слушал и наслушаться не мог! Нифига себе, какая там жизнь, зарплаты какие! Да и без опыта, без образования возьмут, на стройку ту же или еще куда. Размечтался Сережка о таинственном и счастливом городе Питере, правдами-неправдами скопил денег на первое время и стал ждать момента. *** И настал момент. За завтраком вдруг батя, молчавший до сих пор, стал дудеть в мачехину дудку, мол, сидишь сиднем, балбес великовозрастный… Сережка фыркнул, бросился в комнату, схватил собранную загодя сумку и вылетел из дома. Батя лишь недоуменно поглядел, а Татьяна вдруг рванулась за ним. - Сережа, ты что? Куда ты? - Да пошли вы все! Надоели! Я сам буду, в Питер поеду! И бросился к шоссейке. Татьяна – как была – босиком и в халате – бежала за ним по липкому предательскому снегу, кричала что-то, но Сережка уже тормознул попутку, прыгнул в нее и лишь видел перекошенное белое лицо мачехи и беззвучно открывавшийся рот. *** Водила довез парня до узловой Малой Вишеры. В Вишере Сергей прыгнул в электричку на Петербург. Пассажиров почти не было; он сел в конце вагона и стал смотреть в окно. Мелькали серые мартовские деревеньки , облезлые леса, лежалые сугробы… «Ну как в Бровках прям! Тоска одна» - думал парень. А серое все мелькало и мелькало, погружая в гипнотическую дрему… Сережка не заметил как уснул. На Московском вокзале его растолкали менты и довольно грубо вывели, сонного, из вагона. Сережка вышел на шумный запыленный проспект, огляделся. Ну и домищи! И шумно-то как, машины нервно сигналят в пробках, люди куда-то несутся… Сережка поозирался, приметил двух пацанов примерно одного с ним возраста, курящих в сторонке, подошел: - Здорово, мужики, а что это за улица? «Мужики» как-то странно переглянулись. - Ну, Лиговка. А тебе куда, чувак? - А, - замялся Сережка, - не знаю пока. Вот, приехал, на работу хочу устроиться. Дома достало все. - Откуда будешь? - Да с Бровок, с под Новгорода. - Ну, раз с Бровок, - парни снова переглянулись, - тогда , считай приехал. Новые знакомые представились Димоном и Саней. Сережка вдруг почувствовал себя таким значимым, важным – вот так, за здорово, понравился столичным. Долгих разговоров не сложилось, ребята обещали подсобить приезжему и предложили поехать на «Ломо». Какое еще «Ломо»? Он не знал, но согласился. Вот это и есть взрослая, настоящая жизнь, и он, Сережка, теперь сам себе хозяин. *** «Ломо» оказалось станцией метро «Ломоносовская». Сережка, ни разу до того в метро не ездивший, крутил в руках непонятный жетон, потом долго пугался эскалатора, потом глазел, как маленький, по сторонам… Наконец, ребята выбрались из подземного царства, вышли в город. Дома тут были попроще, не такие как в центре. Зато и воздух почище. Новые знакомые повели его куда-то дворами. Сережка потянул носом: - А что тут? Река рядом? - Река-а, - передразнил Димон, - да так, речка небольшая. Речка-говнотечка. Они с Саней заржали, Сережка подхватил, а потом вдруг увидел… Сильная, закованная в лед, но местами уже взламывающая его, непокорная Нева надвинулась на Сережку всей своей мощью. Он стоял на набережной, и в свете вечерних фонарей Нева казалась ему огромной дорогой без начала и конца, его, Сережкиной, новой дорогой… «Вот он, город мечты, - думал Сережка. – Вот она, моя счастливая жизнь» - Ну, что? По водочке для сугрева? Димон вытащил из-под куртки бутылку. Сережка, вообще-то, не пил никогда особо, так, с пацанами баловались пивком, но новая дорога и взрослая жизнь так закружили голову, что он не задумывался. Пили из горла. Водка жгла до слез, мутила голову. Сережка поворачивался к Неве, вдыхал влажный воздух, цепляясь за перила, шел по набережной, и мысли становились легкими… Стемнело совсем. Новые знакомые предложили прогуляться до парка на ул. Бабушкина, посидеть в беседке: «Посидим еще, а потом на ночлег тебя пристроим, новгородец» Они прошлись по темной уже, но оживленной улице, свернули в тихий, еще заснеженный парк. Днем Сережа увидел бы сиротство и бесприютность, тяжелый, как похмелье, мрак рабочего района, который не развеется даже в самую солнечную погоду… Увидел бы и, может, даже подивился контрасту с картинным Невским. Но никакого Невского он не знал; он пришел в Город не тем путем, не той дорогой, зашел тайком с черного хода, как приходит бродяжка в господский дом, а неряшливый истопник сует ему мелкую монету и гонит, гонит побыстрее обратно, в серую сырость межсезонных петербуржских дворов… *** В беседке обнаружилась бомжиха. Возраст ее определить было трудно, Сереже показалось, что бабка совсем. Бомжиха, видимо, страдала похмельем, потому что выпить не отказалась, а потом попросила еще. Димон и Саня не жадничали, водки давали. Пили молча, изредка перебрасываясь шутками «ниже пояса». Сережка сидел уже совсем соловый, оглушенный парковой теменью, голодом и усталостью. Он томился какой-то мутью, словно чувствовал, что происходит ненужное, лишнее; правда просилась наружу, но , подавляемая максимализмом юношества, тихо и грустно молчала. - Ребят, может, пойдем? Вы обещали, что переночевать дадите? - Что, малой, скопытился? Погоди, вот бабка нам заплатит, и пойдем. - За что заплатит, ребята? - Как за что? За бухло! Что думаешь, халявное бухло-то? Бабка, деньги-то есть? Настреляла за день? Бомжиха ответила на удивление ровным голосом: - Нет денег, ребятки, ни копейки нет. Димон, старший и наглый, ухмыльнулся: - Ну, пляши тогда, бабка, отрабатывай! Схватил старуху за шкирку, вышвырнул из беседки и дал пинка. Старуха упала носом в снег, Димон еще раз пнул ее, потом пнул Саня… И тут Сережка не выдержал. С криком: «Да уймитесь вы, гады» он бросился между взлетающими ногами парней и бабкиной спиной, получил тут же в челюсть, потом еще и еще… Сознание уплывало, уплыло, Сережка уткнулся лицом в плотный, страшный снег и затих… *** - Сыночек лежит, а матушка ждет, сыночек лежит, а матушка ищет… Сережка открыл глаз. Один. Второй, почему-то, не открывался. Одним глазом он увидел перед собой босые ноги. Кто-то склонился над ним и гладил по голове. Он с трудом повернулся. Над ним стояла немолодая женщина в легком белом одеянии. И совершенно, абсолютно босая. - Сыночек лежит. Глу-упенький. - Вы кто? - Тебе – никто, а люди Матреной кличут, Босоножкой. Вот и ты Босоножкой зови. - Почему ты босая? - А почто мне? Мне и так тепло. - Так снег же, холодно… - Меня Матушка с Батюшкой стерегут, мне не зябко. А тебя некому стеречь, от всех отбрехался. А матушка ждет, ищет, плачет… - Да нет у меня никакой матушки, померла она! – Сережка поднялся и присел. – У меня мачеха-дура, да батя. - А ты сердечко-то открой – вот и увидишь матушку, она тебя уж давно видит, а ты нет. Откроешь сердечко, дорожку правильную углядишь. Матушка и подсобит. А сейчас поспи, поспи… выспи зелье-то. И женщина прикоснулась к мокрым Сережкинам вихрам, легко погладила, перекрестила, подула зачем-то в глаза… Он снова провалился в сон. *** - Эй, парень! А ну вставай, замерзнешь! Сережка открыл глаза, удивился – видит! Потянулся. Над ним стояла смутно знакомая тетка – вчерашняя бомжиха? - Вставай, дурак, со снега-то. Я тут чаю принесла, погрейся. На улице совсем рассвело. Бабка держала дымящийся пластиковый стакан – видимо, купила или выпросила в ближайшем ларьке. Сережка оглянулся. Сумки нигде не было. Следов вчерашних «друзей» тоже. Он пробежался по карманам – ни денег, ни документов. «Во, попал!» - и вдруг слезы хлынули водопадом. Бабка присела рядом и молчала. Когда он успокоился, сунула остывший чай и велела: «Рассказывай!» И Сережка вдруг все ей рассказал. И про маму, и про мачеху-Татьяну, про побег, про город мечты – Питер… И что дурак он, и что домой хочет, и лучше Бровок родных нету! Бабка слушала, не перебивала. - Домой тебе надо, вот, что. Денег чуть дам. На Московский не поедешь, пешком пойдешь до Сортировки, там лазейку покажу, мимо касс пролезешь и в вагон. Оттуда поезда на Вишеру ходят, от нее до Бровок своих доберешься как-нибудь. Вчера ты меня пожалел, сегодня я тебя… Эх, грехи наши тяжкие… ну, пошли. И они пошли. По Бабушкина вышли на Ивановскую – позади молчала суровая Нева. Сережка оглянулся в последний раз – не поманит ли? Нет, не поманила. Царственно и чуть надменно дунула в спину ледяным ветром… Шли долго. По дороге Сережка все мучительно вспоминал, потом спросил: -А вот женщина еще была… ну, такая, босая и в белом. В глаза мне дула… Бомжиха усмехнулась. - Босая, говоришь? Так то Матронушка-Босоножка к тебе приходила, Матушка наша, заступница и покровительница. Могилка ж ее тут, недалеко, на Обуховской. - Какая еще Босоножка? - Матронушка! Что тебе говорила – все правда, все исполнится. Святая наша, сто лет жила, в 1911 году померла, всю жизнь босой ходила, оттого и Босоножка. Лечила, милость всякую оказывала. Царицу Александру уму-разуму учила. И тебя, видишь, дурака, спасла… Сережка удивился начитанности бомжихи, но от усталости, от силы бешеного водоворота событий, в который его затянуло, спрашивать не стал… На железнодорожную станцию Сортировочная они пришли примерно за час. - Ну, все, парень, в путь. И ты не обижайся на Город. Ты пришел как кто? Как лавочник! Дверь ногой пнул, а так в Петербург не приходят. Вот Город тебя и выплюнул… Ну, с Богом. Бабка ловко просунула его в лазейку, он выбрался на перрон, и вскоре поезд уносил его обратно на Новгородчину… *** До Бровок Сережка добирался долго, мучительно. Побитое тело, голод давали о себе знать, все болело, ныло. И муторно было, и страшно: батя убьет. Но что-то изменилось в Сереже. Он почти с облегчением думал, что заслужил наказание и ожидал его, справедливого. До деревни добрался рано утром. Чуть брезжил рассвет знакомой серебристо-розовой полоской. Сережка смотрел на рассветное небо, впервые остро ощущая любовь к родному дому. Он прокрался под окнами, в кухне горел ночник. Сережка увидел мачеху, сжимавшую зубами платок. По изможденному серому лицу ее текли редкие слезы, в руке Татьяна держала пузырек с корвалолом. Сережка прислонился лбом к стеклу и застыл. Он так нечеловечески устал, что сил двигаться больше не было. Вдруг мачеха встрепенулась, подняла глаза… «Мама, - одними губами прошептал Сережка. – Мама» | ||
27.11.2011, 09:36 | #2 | ||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
Леш, ну , вот она я:smiley:
Честно говоря, чуть в обморок не упала: зашла в творческую тему (ну, не спится мне что-то) с намерением почитать интересное... И уткнулась в саму себя:smiley: Кроме шуток. Если я могу тут размещать свое тв-во, расскажи, в каком формате это было бы комфортно и для форума, и для автора. Я пишу не много, перегружать не буду. | ||
27.11.2011, 13:12 | #3 | |||||||||||||||||||||||||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
Ты тут не раб:bj: По этому подумай, как будет удобнее лично тебе, можно создать для твоих рассказов отдельную тему, а можно целый раздел, где каждая тема- отдельный рассказ. Или можно в одной теме сделать только рассказы, со ссылками на тему где их обсуждать. Смотри как тебе будет удобно. Ты теперь Авторитетный пользователь, по этому в праве решать как это будет сама. Я от тебя отличаюсь только тем, что у меня обязанностей побольше, но я всегда рад эти обязанности переложить на авторитетных пользователей. Правда пока они никак не отвыкнут от Диссовского синдрома. Тут больше прав, но и обязанностей намного больше. По этому как лучше, тебе придется решать самой. Я могу лишь подсказать и посоветовать... | |||||||||||||||||||||||||
27.11.2011, 13:20 | #4 | ||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
| ||
30.11.2011, 00:25 | #5 | ||
Неактивный
|
Тарас-матрас
- Так избавим же, братья, любимую родину от пришлых! Пусть катятся в свой чуркистан! Россия – для русских!
Дениска слушал, затаив дыхание. Михаил, по прозвищу Добрыня, говорил так уверенно, что Дениска не сомневался в правоте вожака. Речи Добрыни были полны страсти и какой-то особой вольности, которая завораживала пацанов. - Освободить родную землю! Хватит чужакам пить кровь родины, топтать ее, многострадальную, смеяться над законами, обижать женщин и стариков! Не позволим! «Не позволю, - думал Дениска, - не позволю! До последней капли крови своей буду защищать…» - Так выпьем же еще, братья мои, выпьем и пойдем на священный бой! «Братья» - дачная праздная молодежь - подвинулись ближе к костру, образовали круг из 12 человек. По кругу пустили какую-то склянку с мутной жидкостью. Денис мужественно хлебнул, закашлялся, но допил до конца. В голове зашумело. Он присел было, но, подстегиваемый косыми взглядами, тут же вскочил. «Что я как баба, - думал Дениска, - вот возьму и еще выпью!» И выпил. Лесок поплыл перед глазами, ноги показались ватными, а внутри вдруг образовались пустота и легкость. План придумали такой. Вечером караулить последнюю электричку, приходящую в их тихий пригородный поселок, отлавливать лиц «кавказской и всякой другой нерусской национальности» и наказывать, казнить справедливым судом. А «нерусских» в поселке было довольно много. Жилье намного дешевле, вот и ехали сюда трудовые мигранты. Местное население поворчало, но привыкло. Ребята из Средней Азии и с Кавказа, в целом, вели себя тихо, а нечастые разборки в основном происходили по-пьянке, а не на национальной почве. Да и поселок был разношерстным: русские, украинцы, цыгане, осевшие тут после войны, не мешали друг другу, порой лишь переругиваясь через заборы, да и то вполне мирно. Денискина семья лет 15 снимала в поселке дачу. Жил он с дедом, мать приезжала на выходные, после смен в больнице. Работала Наталья нейрохирургом, дежурства порой выдавались изнурительные, потому она приезжала на дачу – на воздух – и отсыпалась. В жизнь сына особенно не вмешивалась. Руководил Дениской дед, по-мужски прямолинейно и по-солдатски жестко. Дениске же в его почти 16 казалось, что живет он совершенно не правильно – у предков подмышкой. Что жить надо вот так, как Мишка-Добрыня: вольно, ни на кого не опираясь, никому не подчиняясь. Жить своим умом, своей правдой. А правда заключалась в том, что зло захватило родную землю, и некому с ним бороться. Впрочем, то была Добрынина правда, но Дениска об этом не думал. Потому первые свои шаги в самостоятельность и взрослость делал не разумом, а движимый присущим подросткам духом противоречия. *** Сложно сказать, сколько они выпили в тот вечер. Денис помнил, как шли вдоль платформы, на ощупь выбирая, где бы затаиться. Нырнули под платформу и стали ждать. Последняя электричка пришла около часа ночи. По платформе мелко-мелко и быстро-быстро простучали две пары каблучков – девчонки из города вернулись. Прозвенели колеса тележки. И стихло. Братья стали выбираться из-под платформы. И тут… От самого последнего вагона двигалась пружинистым шагом невысокая фигура. Даже в сумерках были видны волосы цвета мокрого асфальта, да греческий профиль. -Тс-шшш, - прижал палец к губам Добрыня, - тихо, братья. Вот он – глядите, крадется за девчонками нашими. Хитер, гад. Но мы же не позволим ему осквернить сестер наших? Не позволим, братья мои? И в едином порыве двенадцать пацанячьих глоток заревели: «Не позво-о-олим!» Они набросились на парня и сразу смели с ног, били куда попало. В безумии дурмана. Денис впервые всерьез бил человека, бил, чтобы убить. Что-то хрустело и лопалось под ударами… - Хватит с него, скотины черножопой! – властный голос проникал сквозь безумие, но не сразу доходил, потому Добрыне пришлось рявкнуть еще и еще, громче и громче. - Хватит, я сказал! Расходимся по одному. *** Денис не помнил, как он пришел домой, как шумел на веранде, да там же и уснул. Как дед, проснувшийся от грохота, а может и не спавший вовсе, пристально разглядывал спящего внука, его сбитые кулаки, грязную одежду, и решил устроить допрос лишь утром. *** Денис проснулся под вечер и не сразу вспомнил, что было накануне. Болела похмельная голова, болело ободранное тело. И кажется, болело что-то внутри. Душа? Денис не знал, что это, но ощущение было муторным, мерзким. Что-то сломалось вчера, что-то нарушилось в привычном ходе внутреннего механизма, а нового взамен не пришло, от того Денису хотелось выть. *** Сквозь открытое окно он услышал, как на улице мать кому-то говорила слабым безжизненным голосом: «Да ночью, ночью привезли… тяжелейшая черепно-мозговая. В коме он». Денис зашел в дом, плеснул в лицо из рукомойника, прополоскал рот и вышел на крыльцо. - Привет, мам… Наталья сидела на низенькой скамейке под домом и смотрела в одну точку. Денис не решался подойти, знал, что раз мать такая, значит, опять тяжелый пациент. - Ма-ам? - Иди сюда, Дениска. Он подошел и вдруг присел рядом, и как доверчивый малыш, ткнулся матери в колени. Она перебирала холодными пальцами его волосы, и от этой невнятной ласки у Дениса стала проходить голова, затылок потяжелел, захотелось спать… Мать гладила его по голове, словно не замечая ни перегара, ни ссадин. Гладила и бормотала: «Скоты, скоты! Просто так, от зверства… мальчишке 17 нет… скоты, нелюди! За что же такое, боженьки мои…» И вдруг очнулась. - Ну-ка, посмотри на меня? Нет-нет, ты не отворачивайся, чую уже – пил! Где ты пил? С кем ты пил? Денис, отвечай немедленно: где ты был вчера? Денису стало так страшно и стыдно, что от стыда он вдруг встал в позу и независимым голосом спросил: - А тебе то что? Пощечина, первая в жизни, крепко приложенная сильной материной рукой, рукой хирурга, обожгла, в голове загудело… - Ай! - Я тебе покажу «ай»! Я тебе покажу, как хамить! Как пить и шляться! Отвечай немедленно! Но Денис, уязвленный, напуганный, а потому уже агрессивный, встал на дыбы: - Да что ты пристала-то? Что тебе надо? Да ты вообще… вы вообще мне не нужны, идите все к черту! И, перемахнув через калитку, убежал. Дед, молча наблюдавший противостояние дочери и внука, подошел к Наталье, присел рядом и также молча закурил… *** Денис бежал, сам не зная, куда. Обида на пощечину гнала его дальше и дальше от дома. Звук шлепка материной руки напоминал совсем иные звуки ударов. Вчерашнее «благое дело», навязанное чужой нездоровой волей, вдруг перестало казаться подвигом. В сознании всплывали темные вязкие картины. Денис чуял, хоть и не мог облечь в слова: он нарушил что-то настолько важное в жизни, нарушил какое-то такое равновесие, что теперь никогда не наступит спокойствие, никогда, если не вернуться и не попробовать все исправить. *** Ночью Денис тихо прокрался к дому и поскреб в окно дедовой комнаты. - Дед? Ты же не спишь? Дед высунулся в приоткрытое окно. - Чего тебе? - Я просто так пришел. Ну… что там мать -то? - Сиди тихо, я выйду сейчас. Через минуту дед неслышной походкой старого фронтовика подошел и присел рядом с внуком под окно. Молчание затянулось. Денис все ждал, что дед начнет расспрашивать или, на худой конец, орать, тогда можно было бы начать защищаться. Но дед молчал и смотрел в ночь, от чего Денису становилось все хуже и хуже на душе. Он не выдержал: - Ну что, ругай уж… Дед помолчал еще немного. - А за что? Тебя есть, за что ругать, Дениска? Ну, выпил. Ну, подрался – с кем не бывает… Матери нахамил – плохо. Но, что ж, повинишься от души – простит… А за убийство – вышку тебе дадут. Вот и искупишь грех. Денис похолодел. - Ка-а… Какое убийство, дед? Ты что? И тут дед не по-стариковски цепкими и сильными пальцами схватил внука за плечо и оттащил в глубину сада. - А за Тараса! - Какого … Тараса? - Да за друга твоего, Тараса – цыганенка, Тараса-матраса! Или как вы в детстве дразнились? Дениска-ириска, Тарасик-матрасик? Был такой? -Бы-ыл… Ай, дед, больно же! - Больно? Больно тебе, щенку? А матери твоей не больно? Она жизни спасает, а сын, сын человека убил! И не в самообороне, не от страсти какой, а так, от дурости! Друга своего – взял и убил! Двенадцать на одного? Было? Было, я тебя спрашиваю? Тут дед вдруг так нажал Денису на какую-то точку, что тот вдруг обмяк и прошептал: «Дед! Не надо, я все расскажу!» *** Они дружили – а что ж не дружить? Пацаны-погодки. Отец Тараса, оседлый цыган Осип, был гениальным архитектором, и маленький Дениска завидовал другу: тот жил в удивительном доме, крышу которого венчал флюгер в виде скрипичного ключа… Потом пути разошлись, но часто Денису вспоминались их с Тарасом немудреные игры, да песни тети Веры, музыкальной, как любая цыганка. И вот теперь он Тараса убил? *** Дед слушал молча. Слушал, курил беломорину за беломориной. То, что рассказывал внук, не укладывалось в голове: он, старый фронтовик, всю молодость, да и жизнь вместе с молодостью положил на борьбу с коричневой чумой, а вот она, подняла голову, гадина, осклабилась в гнуси… -Денис, на фронте всякое было. До сих пор глаза немчуренка помню. Молоденький, безоружный уже, прикрывается руками: «Найн, найн…» А я выстрелил. Мог отпустить – какой он враг? Но не отпустил. Ведь война…Столько горя видел, что не отпустил… Но вы-то что творите? Без суда, без разбору, за иной цвет волос и глаз. Хуже фашистов… *** В реанимационное отделение их не сразу пустили. Наталья сидела, положив голову на руки, в ординаторской. - Дочь, ну что там? Наталья подняла красные измученные глаза. - Жив, выбирается. А дальше что – одному богу… И тут она заметила сына. Закусила губу. - Денис… И отвернулась. Денис принял решение. *** Он сам пришел с повинной. Дали условно. Слушая приговор суда, Денис не почувствовал облегчение. Тараса, закованного в корсет, подкатили поближе в инвалидном кресле. Он улыбнулся: — Держись, Дениска. И мне поделом. Нечего шляться по ночам. | ||
Пользователь сказал cпасибо: |
24.12.2011, 15:17 | #6 | ||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
Муж на час
31 декабря! 31 декабря вся страна спешит по магазинам вне зависимости от того, рабочий день или нет, 31 декабря страна суетится, покупает в спешке недостающие подарки, конфеты, стремительно исчезающее с полок шампанское… Работающие граждане маются на работах в надежде, что шеф отпустит пораньше – день то все равно не рабочий, а неработающие суетятся дома, готовят салаты. Вот и Тамара Петровна с утра уже сбегала в магазины – купила колбасу, баночки кукурузы и горошка, майонез для салата, мандарины и капусту на пироги. Нагруженная авоськами, она добралась до дома, проклиная дворников, управдома и правительство – гололед! В подъезде не было света. «Ух, гады, - неопределенно подумала женщина , - все они!» Лифт не работал. Тамара Петровна окончательно разозлилась и сказала вслух: «Людка, небось, опять туды-сюды переезжала! Вот лифт и перегрузился! Совести нет!» И побрела на свой седьмой этаж… *** Тамара Петровна привыкла к одиночеству. Дочь давно уехала в столицу, вышла замуж. С собственным мужем Тамара Петровна развелась ого-го сколько лет назад. Подруги есть, но под Новый год все при семьях, да она и не в обиде почти, все ж понимает… Но так хочется, чтобы под вечер 31-го кто-то позвонил бы в дверь, потопал ботинками, стряхивая снег, вошел в квартирку и почуял запах свежих пирогов… Чтобы кто-то уселся в кухне, она стала бы угощать, присела бы рядом и с тихой нежностью наблюдала. А потом они стали бы пить чай с пирогами и телевизор смотреть. И кто-то этот починил бы капающий кран и скрипящий невыносимо паркетный пол… А она бы ждала вечерами, потом угощала пирогами и тихо радовалась… Тамара Петровна так размечталась, что не сразу услышала. «Дзыыынь! Дзыыыыыньньнь!» Звонок? Да, звонок. Звонок в дверь. Тамара Петровна поднялась с табуретки, отерла руки о фартук и прислушалась: не показалось ли? «Дзынь-дзынь-дзынь!» Господи, кого это принесло? Тамара Петровна приблизилась к двери и посмотрела в глазок. На площадке было темно и ничего не видно. - Кто там? - Мужа вызывали? Это он я и есть! Тамара Петровна перепугалась: - Какого еще мужа? - Ну как какого? Такого! Вызывали или нет? Женщина вдруг подумала, что света в подъезде не было не случайно и лифт сломан, опять же… И Людка-соседка наверняка опять нового хахаля привела… Нового, прости господи, козла! А вот эти козлы дружков пьяных водят, а потом квартиры обворовывают… А она – одинокая женщина, вот и навели!.. Между тем в дверь позвонили снова: «Дзынь-дзынь!» И еще постучали для верности. Перепуганная Тамара Петровна на цыпочках отодвинулась в сторонку от дверного глазка и прислушалась. За дверью сопели и тихо матерились. - Гражданочка, вы мужа вызывали? Вызывали! Вот, у меня и бумага есть, с адресом! Я по адресу и приехал! К вам! Я – ваш муж! Тамара Петровна тихо сползла по косяку и простонала: «Мой муж!!!???» Муж Тамары Петровны ушел в небытие лет так 17 назад и опосля особо ее не домогался, лишь первые пару лет после развода приходил и клянчил на опохмелку, потому явление мужа через столько лет стало для Тамары Петровны шоком. - Вася? Ты? За дверью сказали что-то шепотом, потом выдохнули громче: - Гражданка, я не Вася, а Василий Федорович, вы что там? Открывайте, давайте! И быстро! Иначе мне меры придется принимать! «Совсем допился! – подумала Тамара Петровна, - совсем! Батю не помнит! Какой Федорович, когда Степаныч!» Или… И голос то, вроде, не Васин… А кто тогда? Нападение, точно! Это Людкины хахали! Что делать? А, нужно удержать грабителя, усыпить бдительность и вызвать милицию! - Кхе-кхе, - Тамара Петровна взяла паузу и покашляла, - кхе-кхе… А вы чей муж то? У меня мой муж на месте, он сейчас вот как встанет, да как милицию то вызовет, а? Что скажете? - Гражданочка, вы мне мозги то не дурите, вы вызывали мужа или нет? Если вызывали, то открывайте, а если нет, то я вам претензию начну писать и сам стану в милицию звонить! Сами звонят, ругаются, что у них все течет и капает, и половой вопрос страдает, а потом двери не открывают… Половой вопрос? Двери не открывают??? «Вот оно что! – догадалась Тамара Петровна, - так он маньяк! Он вовсе не грабитель, а маньяк!» Маньяк! И опасный, наверное! Срочно усыплять бдительность и задерживать, и в милицию звонить! Как в этом, ну, в сериале то… Про Ментов!» - Гражда-а-нка!, - в дверь стали дубасить так, что Тамара Петровна скукожилась на полочке для обуви, - гражданка! Я тут ночевать не хочу! Я в Новый год хочу еды и удовольствий! Я или к вам, или вас сейчас к такой-то-матери! Открывайте немедленно! У Тамары Петровны так вспотели руки и так тряслись ноги, что она совсем растерялась и жалобно спросила: - Вы – маньяк и жулик? За дверью замолчали и покряхтели. Потом, как показалось Тамаре Петровне, жалобно зарыдали: - Гражданочка! Я умоляю вас: открывайте или что! Меня ваш текущий и половой вопрос волнует! Если я ваш половой вопрос не исправлю, то меня с работы попрут! А если я вам не муж – то пишите претензию, что принимать не хотели, а я домой хочу! Тамара Петровна подумала, что маньяк не отстанет, и открывать все равно придется. Она добралась до кухни и , вооружившись сковородкой, вернулась в коридор. - Мущщина? Мущщина, вы тут? За дверью стояла гробовая тишина. «Хитрый какой! - подумала Тамара Петровна, - жулик этот! Молчит, думает, я так прямо щаз и растаю! Вот прямо дверь так и открою! И впущу! И злодействовать ему позволю! Нет, не позволю злодействовать!» - Мущщина?.. Перекрестилась, прихватила покрепче сковородку и… И приоткрыла дверь. За дверью никого не было. Тамара Петровна аж крякнула от обиды: « Убёг! Убёг мой маньяк и жулик! Это же я его поймала, а он убег?! К кому? Может, к Людке убег? Да, она такая, она может, даром, что на 12 лет моложе! Вот она то и есть самая главная жульница и маньячка: все меняется и меняет!» Ну, тогда пусть Людка его и ловит, ловит, а потом в милицию сдает! Надо оно мне то – под Новый то год? Хлопоты такие! Жуликов ловить! Обиженная Тамара Петровна закрыла дверь, вошла в кухню, вскипятила чайник, тоскливо посмотрела на пироги – хоть бы и маньяка угостить, родной же почти стал, не жалко. А тут уж и куранты пробили двенадцать… *** Часа в четыре утра Тамара Петровна проснулась от звонка: «Дзыыыыыынь!! «Господи, кого несет?» – подумала она и пошла, сонная, открывать. На пороге стоял дядька, не молодой и очень уставший. Тамара Петровна обалдела. И проснулась даже сразу. - Вы-ы… кто? - Я, - зарыдал дядька, - ваш муж! Я всю ночь хожу и ищу , чей я муж, кроме вас я никого не нашел, я и вернулся! Я Новый год проходил, я есть хочу и спать хочу! Надоели вы мне все до смерти! Я этого мужа убить готов, прямо сейчас! Тамара Петровна приготовилась: - Кого вы убить собрались? - Да мужа этого! Мужа! И дур этих, которые адреса неправильно пишут, а потом мы маемся! Вызов сделан из вашего дома – кран, мол, капает, пол скрипит, исправьте, а то в новый год с капающим краном и скрипящим полом неохота! А у нас срочный круглосуточный ремонт! А я дежурил, вот меня и прислали! А квартиру не ту записали и телефон не записали, вот я и хожу! А дом у вас словно вымер, никто не открывает. А метро закрылось, и денег на такси у меня нет, вот я и хожу… … И тут Тамара Петровна вспомнила! В почтовые ящики им часто кидали всякую рекламную продукцию: каталоги, бумажки красочные… «Муж на час» - ремонтная служба! Мелкий ремонт на дому. Вот он и пришел… Муж. Тамара Петровна вдруг успокоилась, улыбнулась: «Ну, проходи, коли ты муж» *** Прошел год. Тамара Петровна смотрела на мужа и тихо радовалась. Как загадывала. - Вась, тебе вкусно? А помнишь, как ты мне грозил? Вопрос у него половой! А я ж хотела тебя в милицию сдать, Муж ты мой на час! - Томусь, не смущай! Я тебе муж навсегда. Потому что люблю... | ||
Пользователь сказал cпасибо: |
24.12.2011, 15:19 | #7 | ||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
Японская диета
- Да больно большая, не хочу. Мне поминиатюрней бы… Я стояла в прихожей и подслушивала. Ну да, подслушивала, а что такое? А вы бы не притихли, зарывшись в шубу на вешалке, если бы случайно услышали, как ваш муж обсуждает по телефону… Что же он там обсуждает? Не желаю поддаваться дурацким комплексам и страхам! Тем временем он продолжал: - Да, темненькую, однозначно, темненькую, мне эта белесость надоела хуже горькой редьки! Та-ак! А вот это уже теплее. Поминиатюрней, темненькую… Я оглядела себя. М-дя, 48 размер. И волосы у меня русые. А муж на каникулах собирался с друзьями на мальчишник на зимнюю рыбалку. Так-так. На рыбалку значит! Темненькую, поминиатюрней значит! Я запыхтела от возмущения, задергалась, ухватилась за шубу, в которой пряталась и… Вешалка вместе с шубой и со мной с грохотом полетела на пол. - Наташка, ты, что-ли? – муж вышел из комнаты, не отрывая телефона от уха. – Да, да, все , пока перезвоню, у нас тут погром. – Наташ, ты чего это? - Ни-че-го! – прошипела я из-под шубы, - отдыхаю я тут, греюсь! - А-а, ну-ну, грейся, - ответил мой непробиваемый муж, поднял сразу и шубу, и вешалку, и уставился на меня. – А чего ты красная то такая? Как помидор прямо! «Да, вот такая! Большой, толстый помидор! - подумала я, - еще и белесый» Муж пожал плечами и удалился. *** Поздно вечером я стояла в ванной и пристально разглядывала себя в зеркале. Ну, да, что скрывать, наела я себе к зиме килограммы. Между прочим, не против правил живой природы, к зиме все наедают килограммы и впадают в спячку. И при этом ни один самец не говорит самке, что ей пора в фитнесс-центр, и… Стоп! Опять меня несет, как муж говорит. Мол, ты, Наташка, любой нелепости придумаешь историю и научную основу еще подведешь, задуришь мозги так, что и не подкопаешься. Нет, он не так говорит, он говорит, что я «мозг выношу»… А еще он комплиментов мне сто лет не говорил! И цветов не дарил, и… Все же надо что-то делать. Я полезла в интернет, набрала в яндексе слово «диета» и бросилась изучать. Перелопатив кучу сайтов и рекомендаций, остановилась на чудодейственной японской диете. Результат обещали до 12 кг за 2 недели! Ура! До Нового года осталось 14 дней, вот как похудею, посмотришь у меня! Отрезала на радостях кусочек охотничей колбаски и отправилась спать. *** День первый. Кофе по утрам – это святое. Без кофе жить нельзя, это доказано. Без сахара? Ну и черт с ним, не страшно. Выпила половину чашки, остальное вылила – беее. Помчалась на работу. В обед напарница Ирка с сожалением смотрела, как я давлюсь салатом из капусты без соли. - Наташ, а надо ли? Ты, вроде, и не поправилась, ты ж у нас высокая, при твоем росте у тебя нормальные пропорции, чего ты мучить то себя вздумала? - Надо, Ирка, надо. – Я давилась вареной капустой, но мысль о разнообразных миниатюрных брюнетках меня подстегивала. – Надо! Я семью спасаю! - Сократили? – Ирка вытаращила глаза. – Андрея твоего сократили? - Когда? – заорала я,- как сократили? - Ну так ты ж говоришь, что семью спасать, вот я и решила, что ты на обедах деньги экономишь, значит, наверное, Андрея сократили… - Сплюнь! Кто его сократит, когда он лучший автомеханик в фирме? - Так чего ж ты дрянь то жрешь? Я только махнула рукой. Ну как сказать приятельнице, что наша образцовая семья рушится? И что Андрея, оказывается, привлекают брюнетки скромных комплекций? *** Вечером я возила по тарелке кусок говядины, а Андрей уплетал борщик, потом мазал котлетку кетчупом, потом чай пил с пирогом… Я готова была его убить. Желудок отказывался принимать постную, без соли, корову. - Ты чего, Наташка, кислая такая? И что, ты ужинать то со мной не будешь, что-ли? Я посмотрела на него злобным взглядом. - Я ужинаю. Андрей удивился: - А чего ты бешеная то такая? На работе что-то? Я промолчала, боясь, что если открою рот, то меня опять понесет. - А-а, - протянул Андрей, изобразив понимание, - у тебя ПМС, наверное. Все, понял, молчу и испаряюсь. И испарился в интернет. Я мыла посуду и думала. Когда же он перестал мне делать комплименты? Через полгода после свадьбы, через год? Нет, ну понятно, мне не нужны цветы каждый день, я же не братская могила, чего меня цветами то украшать? Но и слов от него не дождешься, придет с работы, чмокнет, затем ужин, телек или компьютер, потом душ и спать. Ну, днем бывает, позвонит или смс-ку какую дурацкую пришлет, типа, «буду в 20.00, место явки известно, пароль прежний: Сова, открывай, Медведь пришел». Во, романтика! Сова, открывай! Между тем, в желудке урчало немилосердно. Я выпила теплой воды и пошла спать. *** Ну неужели это действительно японская диета? «Чудо», сулящее сбросить 12 кг за две недели? На третий день весы показывали… не скажу, сколько. Много! И ни грамма меньше, чем было. Подумала, что японцы или жестоки, или терпеливы: есть такую дрянь и не худеть. Сегодня на обед у меня сырое яйцо, три вареных моркови и кусок сыра. Закрылась в кухоньке, давилась морковкой. Вареная, она особенно противна. Я ее туда, а она у меня обратно. Плачу. Пришла Ирка, поцокала языком, отобрала у меня контейнер с японской гадостью, быстро порезала морковку и сыр, взбила в миске яйцо, все смешала и поставила в микроволновку. - Ешь, так еще более-менее. Я посмотрела на нее со слезами благодарности. Точно, только женщина женщину и сможет понять. *** Так и летели диетные дни… На весы вставать я перестала, зачем? Одни расстройства. Андрей стал пропадать на работе до ночи, я бесилась, но ни о чем не спрашивала. Близился Новый год, но мне было лень готовиться, покупать подарки, наряды… Вся моя затея с похудением вдруг показалась глупой, мелкой. «Добью, конечно, зря, что-ли, начинала?» - думала я и продолжала питаться капустой, кефиром и постным мясом. В субботу смотрела «Смак» с Иваном Ургантом. Иван, как всегда, веселился, а я утирала слезы. Что за жизнь? Пришел заспанный Андрей: «А что у нас на завтрак?» Молча встала и ушла. Пусть сам готовит, не могу! - Нат, нужно поговорить. Андрей принес две чашки кофе, уселся на диван, сгреб меня в охапку, прижал… - Наташ, что происходит? Ты сама не своя, ты плачешь и раздражаешься, раздражаешься и плачешь. Ты ничего мне не хочешь сказать? Если проблемы какие, так не молчи, давай решать… И тут во мне что-то лопнуло. - Да, - заорала я, - проблема в том, что у нас все летит к чертям, а я ничего не могу изменить! Ты сто лет со мной не говоришь по-человечески, ты весь в работе, ты меня не замечаешь! Да, я страдаю, оттого ем и толстею, а тебе же все равно мини-брюнетки нравятся, как выяснилось! И твои мальчишники – лишний повод познакомиться с кем-то. И что мне с этим делать, я не знаю. - Погоди, погоди, какие еще брюнетки? - А такие! Я слышала все, ну, тогда, когда с вешалкой и шубой упала… Андрей не дал мне договорить. - Вот дурочка! Подслушивала? А что подслушала – сама не поняла! Я вспыхнула. Потом вдруг меня придавила камнем жуткая усталость, и я апатично ответила: - Андрей, разлюбил – так и скажи. Да, подслушала и две недели сижу на диете, надеясь, что как-то уменьшусь. Перекраситься хотела, да подумала, что нет смысла. Если ты меня разлюбил… - Одевайся, пошли, - Андрей встал с дивана и стал натягивать джинсы. - Сегодня 31 декабря, суббота, сегодня не разводят, - я вяло пыталась обороняться. Но Андрей меня не слушал. Я встала, вытянула из шкафа джинсы, надела и… С удивлением обнаружила, что они на мне болтаются. Да так, что их застегнутыми можно с меня стянуть. Хотела похвастаться, но муж уже стоял в дверях и болтал на пальце связку ключей. - Пошли! Мы вышли во двор. Я с удовольствием вдохнула морозный воздух! И выдохнула, залюбовавшись паром… Пар вылетел облачком и рассыпался… - Наташка, опять мечтаешь, фантазерка ты моя? Ну и жена мне досталась, не жена, а наказание! Иди сюда мигом, поганка! Хотел же ей сюрприз сделать, под самый бой курантов, так нет, у тебя же мысли на сто километров события опережают, куда ж нам, простым механикам, за ними угнаться! Я очнулась и не сразу поняла: Андрей стоял рядом с какой-то.. Ой, боженьки мои! И тут до меня дошло! - Ий-и-и-и! – завизжала я и бросилась Андрею на шею. – Андрюшка, прости меня скорей! Прости-прости-прости! А-а-а, ты самый лучший муж в мире! Я ненормальная , я обещаю, что больше додумывать и фантазировать не буду, я лучше сразу все у тебя спрошу, ий-и-и-и!.. А Андрей улыбался, одной рукой подтягивая мои болтающиеся джинсы, а другой открывая Дэу Матиз темно-синего цвета… ---------- Сообщение добавлено в 14:19 ---------- Предыдущее сообщение размещено в 14:18 ---------- Решила выложить новогодних рассказсков:ab: Праздник же скоро | ||
06.01.2012, 06:26 | #8 | ||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
Я почти не пишу стихи... У меня это получается много хуже, чем проза. Но, все же, все же...
*** Буду я - и будешь ты… Лапы ели дразнят хвоей… Я тебя всегда укрою, От любой спасу беды… Будешь ты – и буду я, Без единства нету силы… Так естественно красивы В перелеске бытия… В перелеске дремлют сказки, Сны и полутень… Мы запутаемся в ласке – Вертишись, метель! Поколдуем чушь в ладошки - Не страшно нам зло… Тихо, снегом, белой кошкой Подкрадется Рождество… | ||
Пользователь сказал cпасибо: |
09.01.2012, 13:41 | #9 | |||||||||||||||||||||||||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
По-моему, хорошее стихО. Я не читала другие, но в этом "косяков" не нашла... Тут зависит не от того, что хуже получается, а от того, куда больше перетягивает.:ab: У меня вот как раз все в точности да наоборот... | |||||||||||||||||||||||||
11.02.2012, 17:42 | #10 | ||
Неактивный
|
Re: Любовь (Taiwana) Рассказы
Друзья, кому интересно, вот ссылочка на интервью со мной и моими коллегами по сборнику рассказов. Сборник скоро будет у меня, выложу. Пока еще не доехал из Екатеринбурга.
http://blogs.mail.ru/mail/yantusheva...ed%e8%f7%ea%e0 | ||
Пользователь сказал cпасибо: |
|
|
Опции темы | |
Опции просмотра | |
|
|
Похожие темы | ||||
Тема | Автор | Раздел | Ответов | Последнее сообщение |
Клайв Льюис. Любовь. | thorny35 | Религия | 3 | 09.06.2013 20:50 |
Народная любовь | laylishna | Политика и экономика | 1 | 26.11.2012 00:18 |
Вера, Надежда, Любовь и Мать их София | Taiwana | Праздники и поздравления | 2 | 30.09.2012 21:31 |
Шекспировские страсти или Право на любовь | Aurora | Курилка | 17 | 20.03.2012 18:31 |
Loading...
|